В общем и целом можно с уверенностью утверждать, что были достигнуты следующие три результата. Во-первых, экономическая помощь действенна, когда она нацелена на экстренное вмешательство в чрезвычайных ситуациях, таких как голод, засуха, эпидемии и землетрясения, хотя и в этих случаях имеют место большие потери, когда помощь распределяется через государственные или полугосударственные организации. Во-вторых, для институционалиста бедность не является просто проблемой плохой экономики. Экономическая эффективность зависит от правил игры, а эволюция этих правил (или их стабильность) есть также результат способности политиков выбирать средства, наилучшим образом подходящие для реализации их целей.
О туристической компании «Avesta Travel» мне на глаза в интернете попалась полезная информация. Туры в ОАЭ из Алматы, страхование, визы и другие услуги в данной компании предлагаются на выгодных условиях. Возьмите это на заметку.
Наконец, в-третьих, взгляд на эту проблему сквозь призму институционализма показывает, что политики действуют не в вакууме, — эффективность их действий зависит от окружающей культуры, а издержки принуждения к исполнению правил — от легитимности этих правил, что помогает понять, почему множество сиюминутных решений было проигнорировано теми, кто, как предполагалось, были их бенефициарами, даже если эти решения доказали свою ценность в странах развитого мира. Добавим к этому, что оба эти элемента могут быть поняты, только если рассматривать их в междисциплинарном контексте, который задает общее направление исследовательской стратегии, но позволяет воздерживаться от обобщений результатов, если эти результаты были получены на материале разных обществ.
Институциональный подход неизбежно подводит к проблеме экономической свободы, которая вывела в лидеры группу развитых стран, являющихся целевым ориентиром для стран, менее развитых, и наличие которой позволило увеличить объемы производства ресурсов до уровней, достаточных для того, чтобы обеспечить едой и образованием постоянно увеличивающегося количества человеческого капитала. Экономическая свобода, в свою очередь, требует таких правовых структур, которые производят стабильные и надежные права собственности. Таким образом, неудивительно, что профессиональное сообщество экономистов все в большей мере привлекают исследования свойств и особенностей происхождения различных правовых систем. Так, в сборнике работ реализован консеквенциалистский подход (правовая система выбирается или интерпретируется так, чтобы она позволяла достичь заданных целей), тогда как в подчеркивается роль истории (приходящие из прошлого целые семейства систем права). Однако все же невозможно не видеть, что и выводы, полученные в подобных работах, и основания этих выводов, подвергаются резкой критике, и что хотя экономисты признают значимость политики, они все же склонны пренебрегать историей политических режимов и их основаниями. В частности, политические условия полагаются экзогенными или изучаются в краткосрочной перспективе (проверка на уязвимость перед лицом переворотов и восстаний).
Итак, мы полагаем, что эта линия исследований привела к удовлетворительным результатам лишь частично и что объяснения, предлагаемые ею, подчас являются слабыми и/или недостаточно глубокими. Более того, мы утверждаем, что концепции, упоминавшиеся в предыдущем разделе настоящей главы (культура, поведение, общественные договоры) обеспечивают более глубокое проникновение в различные контексты, важные для понимания бедных обществ и причин, по которым бедным экономикам этих обществ не удается добиться существенного прогресса.